Кольцо приключений. Книга 6. Кольцо любви - Страница 10

Глава 8

Ничего себе приключения начались. Будущему мушкетеру в Менге тоже наваляли, но его-то не облили похлебкой. Моя шляпа облита, камзол, брюки, сапоги. Шпагу в руки нельзя взять, рука скользит по рукояти. Много русских слов я сказал в сердцах, пока не отвязал лошадь и не сел в седло, испачкав и его, как будто специально смазав жиром. Лошадь, услышав знакомые слова, успокоилась и затрусила по дороге в ночь.

Вещей у меня было немного. В мешочке, привязанном к седлу, лежали зубная щетка с пастой, полотенце, станок бритвенный с помазком и мыльной пеной. Лекарства в полиэтиленовом пакете. Золото и грамота посольского приказа в кожаном кошеле на поясе. А где же кошелек? Кожаная завязка на поясе, а кошеля нет. Денег ни копейки. Документов нет. Грязный как свинья на ночной дороге в Восточной Пруссии после окончания Тридцатилетней войны. Вот уж никак не мог предположить. И все мои труды по изготовление похожей одежды, скупка золотых украшений и изготовление грамоты с печатью – все пошло прахом. Что еще на меня должно свалиться? Камень с неба? Да сколько же можно? Пришла беда отворяй ворота и, словно подтверждая эту истину, раздался голос:

– Кошелек или жизнь и побыстрее!

Три тени впереди и одна сзади перекрывали мне путь в любую сторону на опушке леса. Вероятно, Бог мне их послал навстречу, чтобы я смог хоть на ком-то выместить свою злость. Я выхватил пистолет «Вальтер» и выстрелил в тень сзади, а потом стал стрелять в тех, кто был впереди. Кто-то охнул, кто-то закричал пронзительно и когда я спешился, то передо мной на коленях стоял мужичонка и молил о пощаде, обещая служить мне верой и правдой. Говорил по-немецки, но с каким-то акцентом.

– Ты кто такой? – спросил я.

– Солдаты мы, господин, пытаемся домой вернуться, да то денег не хватает, то силы закончились, вот и ходим по лесам да по дорогам деньги на дорогу собираем, – словоохотливо заговорил мой пленник.

– Разбойничаете? – ухмыльнулся я.

– Да разве это рабой, ваша светлость, баловство одно, – сказал солдат. – А вот те господа, что на мызе сидят, вот это разбойники так разбойники. Душегубы. А хозяин мызы у них вроде как скупщик награбленного. Они к нему приезжают ближе к ночи после грабежей богатых людей. Да и мыза вроде бы как приманка-ловушка для проезжих путников. Вас-то мы заметили давно. Все смотрели, выживете ли, а если выживете, то хоть разживемся у вас какой-либо монетой на пропитание.

– Хочешь домой добраться наверняка, с приключениями, но с сытой и пьяной рожей? – спросил я.

– Да, ваше сиятельство, да я для вас что угодно сделаю. Когда начальник есть, то сразу снимается забота о пропитании и жизнь делается легче, исполняй, что прикажут и живи в свое удовольствие, – заворковал бывший разбойник.

– Хорошо, давай-ка заберемся поглубже в чащу и переночуем у костерка, – сказал я.

Я развел небольшой костер, на котором мы поджарили по куску хлеба, оказавшегося у моего нового подчиненного.

Сон в эту ночь с натяжкой можно было назвать сном. Осень только в Африке теплее нашего жаркого лета, а везде в Европе осень не сильно жаркая пора. Костерок пригревал, и мы впадали в сонное состояние. Как только костер прогорал, так сразу холод вцеплялся своими иглами в наши тела, приглашая уснуть так, чтобы потом не встать никогда.

Дремал я вполглаза, наблюдая за невольным знакомцем, чтобы он ночью не напал на меня, и тот тоже боялся меня. Кто его знает, какие люди ездят по ночам и имеют ли при себе много пистолетов, которые прячут неизвестно куда.

Измазанную жиром одежду я вытирал травой и опавшими листьями. Кое-что оттер, но одежду придется либо отстирывать, либо выкидывать.

– А друзья твои где? – спросил я, когда уже наступило утро и мы стали разминать руки и ноги, чтобы прийти в нормальное состояние.

– Разбежались, кто куда, когда вы стали стрелять, – ответил мой спутник.

– А как тебя зовут? – спросил я.

– Рядовой Франц Рот, – отрапортовал он.

– Немец? – уточнил я.

– Можно сказать, что и немец, – улыбнулся Франц Рот.

– А еще кто? – стал уточнять я.

– А кто угодно, я везде могу прижиться, – бодро отвечал Франц.

– Выходит, что Рот – это не полная твоя фамилия? – продолжал я расспросы.

– Не полная, ваше сиятельство, – вздохнул рядовой, – если я вам скажу полную фамилию, то превращусь в существо презираемое.

– Там, откуда я приехал, ко всем людям относятся одинаково, – успокоил я его. – Так как звучит твоя фамилия полностью?

– Ротшильд, ваша светлость, – тихо сказал Франц.

– Нормальная фамилия. Ты еще не знаешь, как будет звучать твоя фамилия во всем мире, – успокоил я его, – я тебя нанимаю к себе на службу и доверяю тебе свои финансы и все хозяйственные дела. И не зови меня светлостью и сиятельством. Называй просто сударь. Кто спросит, отвечай, что фамилия моя Немчин и еду я в Испанию.

Вот попался мне парень. Может однофамилец, а, может, и родоначальник знаменитой фамилии Ротшильдов. Вот вам большевистский лозунг в действии: кто был никем, тот станет всем. Шильдой обычно называют табличку, которую прикрепляют к станкам, к папкам, к портфелям и на которой пишут что-то либо возвышенное, либо пояснительное. Получается, что шильда везде ко двору и везде она нужна. А сейчас нужно проверить моего слугу в деле.

Задумал я нанести визит к моим обидчикам и потребовать возмещения всех нанесенных мне моральных и материальных убытков. Вместе с Францем мы организовали пост наблюдения на опушке леса. Примерно где-то часов девять утра из мызы выехала повозка в сопровождении одного всадника. К повозке были привязаны две оседланные лошади. Похоже, что я зацепил двух разбойников, да так, что им трудно ехать на лошади. Может быть, раны и не сильно опасные, но в антисанитарных условиях и без надлежащего медицинского ухода они могут стать и причиной смерти. У меня есть с собой запас антибиотиков на всякий случай. Тогда об антибиотиках еще ничего не знали. Все лечение состояло в промывании раны, прикладывании к ним различных трав, настоев, а то и просто засыпании порохом или прижиганием раскаленным металлом, а потом наложением повязок. Часто в боях гибло меньше людей, чем потом умирало от ран.