Кольцо приключений. Книга 6. Кольцо любви - Страница 31


К оглавлению

31

– Этого не может быть, – подумал я, и повернулся к Марии. – За наше здоровье, – пожелал я ей, – чтобы жизнь наша была счастливой и долгой.

Я поднес бокал к губам и вдруг почувствовал горький запах миндаля. Я немедленно схватил руку Марии и буквально оторвал ее бокал от губ. Но она уже выпила часть вина и смотрела на меня виноватым взглядом, как будто извинялась за то, что ей очень нехорошо и она тем самым испортила такой прекрасный день. Мария вдруг повалилась и на ее губах стала выступать белая пена. Я крикнул, чтобы мне пришли на помощь, и передал Марию на руки барону и его жене.

Все-таки мое предчувствие не обмануло меня. Это была Шарлотта, и она сделал свое черное дело, убив Марию. Я сделал громкое объявление, чтобы никто не притрагивался к напиткам, потому что они могут быть отравлены.

Несколько человек сразу бросились к запасам вина, проверять их состояние. Я погнался за девушкой, которая бежала по поляне к лесу. Догнать я ее не смогу. Она убежала намного раньше, чем я бросился за ней в погоню. В лесу, вероятно, стоит готовая верховая лошадь или там ее ждут сообщники. Времени на раздумья у меня не было. Я достал свой полицейский «Вальтер», остановился, глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и прицелился.

Выстрел был слышен только мне. Бежавшую девушку как будто кто-то толкнул в спину, и она упала. Держа наготове оружие, и не спуская взгляда с леса, я приблизился к отравительнице. Это была Шарлотта. Она была еще жива. Я приподнял ее и увидел, что пуля попала ей точно между лопаток. Вряд ли я чем-то смогу помочь ей. Это понимала и Шарлотта. Собравшись с силами, она прошептала:

– Моя дочь… Руайяль… мадам Дюжо… не оставь … Шарлотта…

Когда подбежали люди, Шарлотта была уже мертва.

Подошедший барон положил мне руку на плечо. Я все понял. Мария тоже была мертва.

Господи! В чем я провинился перед тобой? За что ты лишаешь меня самых близких людей? Что я могу сделать, чтобы искупить свою вину? Господи…

Глава 30

Через три дня я уехал из Страсбурга в поисках населенного пункта Руайяль и маленькой девочки на попечении мадам Дюжо.

Барон и баронесса отговаривали меня от этой затеи, убеждая, что я буду в очень большой опасности как человек, который убил одного из доверенных людей кардинала Мазарини, но я был непреклонен. Я был уверен, что кардиналу известно обо мне больше, чем я это знаю. Ни один здравомыслящий человек не будет уничтожать то, что может обогатить его новыми знаниями и способствовать своему возвышению над остальными при помощи предсказаний, которые помогут ему правильно расставить акценты в своей политике.

Франц не был в восторге от этой затеи и уговорил меня переодеться в монашескую одежду, чтобы если и бросаться в глаза, то своим благочестием и смиренностью, а рапира моя всегда будет наготове в его руках, да и крест мой, пулями стреляющий, он хранит среди вещей.

– Добро, Франц, – сказал я, – закажи мне сутану слуги ордена Иисуса Христа.

– Господи Иисусе, – перекрестился Франц, – это-то вам зачем, сударь?

– Не всегда нам придется дорогу прокладывать благочестием, – объяснил я ему, – а основатель ордена Игнаций Лайола не считал грешным монаху и оружием владеть, и к земным радостям прикасаться.

Еще в институте мне довелось почитать «Историю Германии» Иоганна Шерра, который немало времени уделил описанию ордена иезуитов.

«Иезуит был учёный, воин, государственный человек, художник, воспитатель, купец, но всегда оставался иезуитом. Сегодня он был в союзе с венценосцами против народов, а на другой день употреблял в дело кинжал и яд против венценосцев, когда, по изменившимся обстоятельствам этого требовали выгоды его ордена. Он был фанатик, вольнодумец, сводник, обманщик, моралист, благодетель, убийца, ангел, дьявол, смотря по тому, что требовалось по обстоятельствам. Везде он был у себя дома. Не было у него ни отечества, ни семьи, ни друзей. Его орден был для него всё. Для своего ордена он жил и умирал с самоотвержением, достойным удивления».

Собственно говоря, я сам был для себя орденом и подчинялся своим законам – законам путешественника во времени. Как-то так получалось, что я оказывался всегда там, где я был нужен и все мои действия вписывались в ход истории, совершенно не меняя ее конечную составляющую.

После каждого возвращения из путешествия я внимательно изучал всю прессу, стремясь выявить возможные следы моего пребывания в прошлом, и ничего не находил. Я был слишком маленьким винтиком в механизме истории, чтобы вызвать какой-то катаклизм.

А вот большой человек может столько наворотить, что его столетиями будут поминать потомки. Возьмите Сталина. Его предшественник Иван Грозный привел Россию к Великой Смуте, которая едва не закончилась гибелью России. Сталин – один из тех, кто привел Россию к другой большой войне и поставил страну на грань выживания. И только сверхчеловеческие усилия народа, десятки миллионов жертв помогли спасти государство. Последователь Сталина – Хрущев чуть не начал новую мировую ракетно-ядерную войну, отдал российский Крым Украине, разгромил свою армию и разогнал офицерский корпус. Его последователи хлебнули отсутствие Крыма, но все равно занялись разгромом армии в виде ее реорганизации и разгона офицерского корпуса. Кто будут их наследники, чем они прославят себя, вряд ли мне доведется узнать, потому что сроки их правления увеличились в полтора раза.

В сутане с капюшоном я стал просто неузнаваем. Сутана имела разрезы спереди и сзади, чтобы при посадке в седло сутана не задиралась как юбка и не делала всадника похожим на черт те что в юбке.

31