Кольцо приключений. Книга 6. Кольцо любви - Страница 32

Я нанес прощальный визит Райнбахам. Прощались грустно. Мария похоронена в семейном склепе. Я хотел как можно быстрее покинуть этот город, чтобы уйти от горьких воспоминаний, но разве от них спрячешься под сутаной. Они найдут тебя везде. В городе, в лесу, на панихиде, на балу… До свидания, друзья, свидимся ли мы еще или нет, но вас буду помнить я, и будут помнить те люди, которые прочитают эти записки.

Как мы будем искать Руайяль, я не знаю. Будем использовать принцип – язык до Киева доведет. Но в Киев мне что-то не хочется ехать ни сейчас, ни тогда, когда я вернусь домой, и даже тогда, когда представится такая возможность, я постараюсь от этой возможности отказаться.

Мы ездили по северо-восточным департаментам Франции и искали деревню Руайяль. И мы нашли с десяток таких деревень, но ни в одной из них не было мадам Дюжо с маленьким ребенком.

– А, может быть, вам нужен замок Руайяль, – спросил хозяин трактира в одной из деревень, – до него не так близко, с десяток лье придется ехать.

Надо же, мы, можно сказать, кружились вокруг того места, что нам нужно и никак не обращали на него внимания. Не торопясь, это два дня пути. Торопиться нам некуда. Завтра с утра и поедем.

Глава 31

Замком Руайяль можно было назвать с натяжкой. Это был двухэтажный каменный дом с хозяйственными пристройками, но все равно это была дворянская усадьба, хотя и без Версальского шика, но чувствовалось, что люди здесь не голодают, хотя и особого достатка не имеют. Все домочадцы в черной одежде по случаю траура. Буквально на днях похоронили свою дочь Шарлотту, урожденную де Руайяль, убитую где-то в Германии. Единственная дочь и престарелые родители в большом горе.

Все это мне рассказала женщина лет пятидесяти, но достаточно бойкая и набожная, потому что подошла ко мне под благословение и попросила молиться за преставленную деву Шарлотту.

Что-то мне подсказывало, что это та женщина, которая мне нужна, но я все равно переспросил, не знает ли она мадам Дюжо. Женщина чуть не упала от неожиданного вопроса.

– Да, я знаю мадам Дюжо, но ее сейчас нет здесь. Если что нужно, то я передам ей, – быстро заговорила она, стараясь поскорее покинуть общество монаха.

– Передай ей, сестра, что за обман она будет вечно гореть в аду и не будет ей спасения, если она не выполнит последнюю волю умершей в отношении ее маленькой дочери Шарлотты, – строго сказал я.

Женщина заплакала и сказала, что она и есть мадам Дюжо, но о том, что у Шарлотты есть дочь, не знает никто. Тем более ее родители. Ребенок незаконнорожденный. Считается, что она сирота и дочь сестры мадам Дюжо. Она пока живет в семействе Руайяль как кормилица их дочери, но сколько времени ее будут содержать, она не знает.

Ситуация осложнилась тем, что незаконнорожденный ребенок считался печатью позора и там, где был такой ребенок, он всегда попадал в число изгоев. Нужно что-то было делать. Что, я не знал, но нужно было встречаться с родителями Шарлотты и решать судьбу их внучки.

– Мадам, – сказал я, – я прошу сопроводить меня к родителям Шарлотты, представить меня как духовника их дочери и быть в готовности по моему сигналу появиться с ребенком и подтвердить, что это их законная внучка.

– Я все сделаю, как вы говорите, ваше преподобие, – снова заплакала мадам Дюжо, – только помогите моей маленькой Шарлотте, она всегда была без матери, но ведь она ребенок и не заслуживает горькой участи. Не для этого Бог призвал ее на этот свет. Как я хочу, чтобы она была счастлива.

Мы с мадам Дюжо пешком пошли к замку, а Франц в поводу вел наших лошадей.

Мадам и месье Руайяль были уже в достаточно зрелом возрасте. Шарлотта была их единственным и поздним ребенком. И нужно было щадить их возраст и здоровье.

Я сообщил им, что прибыл из Страсбурга и что я был духовником их дочери Шарлотты. Мое напоминание об их дочери всколыхнули горькие чувства, и мне пришлось успокаивать стариков, прибегнув к молитве за спасение душ умерших.

«Господи Боже, не оставь рабу твою Шарлотту милостию твоею, прости ей все прегрешения, что были в ее бренной жизни и даруй успокоение и мир оставшимся здесь. Да пусть они доделают все, что не успела доделать она, пусть принесут счастье потомству ее и наставят его на путь истинный. Господи! На тебя уповаем в мыслях своих и в помыслах наших, вразуми тех, кто еще находится в сомнениях и упокой души, мятущиеся в неверии. Аминь».

Супруги Руайяль слово в слово повторяли мою молитву и смиренно стояли перед распятием, висевшим на стене. Не было привычных нам икон, но и молитва была не знакома им, потому что все священники произносили обращения к Господу нашему о сокращении времени нахождения усопшего в чистилище и на то, чтобы на него не падали кары небесные. Моя же молитва была совершенно другой, православной, которая призывает милость к павшим и падшим.

– Святой отец, расскажите нам о нашей дочери, – попросила мадам Руайяль, – мы так ее редко видели после того, как она уехала в Париж…

– Вряд ли я вам что-то много расскажу о ней, – сказал я, – я ее знал только в Страсбурге, куда она прибыла по каким-то важным делам. Знаю, что она была добрая христианка, хотя, как и все мы, не без греха. Мне довелось быть ее душеприказчиком, последние слова свои она произнесла на моих руках, и видит Господь, я обязан выполнить ее просьбу, чтобы душа ее не металась на том свете. У Шарлотты есть дочь и она просила не оставить ее заботами.

– У нашей дочери дочь? – удивились супруги. – Да к тому же еще незаконная, если Шарлотта наша в браке не состояла. Да как же мы бросим грех на наш род, где все предки наши богобоязненные католики? Этого не может быть. Мы не можем в это поверить и как мы можем кому-то рассказать об этом?